Тварь непобедимая - Страница 19

Григорий обменял деньги в круглосуточном пункте, подошел к кассе.

– Один, Москва.

– Рейс на два сорок, проходящий, – ответила немолодая крашеная блондинка из окошка, задумчиво оглядев Григория. – Паспорт, пожалуйста.

«Ждать недолго», – с облегчением констатировал Гриша, присаживаясь в зале ожидания.

Через минуту он понял, что слишком часто поглядывает на вход. Каждую секунду он подсознательно ждал, что вот сейчас появятся мускулистые парни, выволокут его из здания и запихнут в машину. И никто пальцем не пошевелит. Даже милицию не вызовут. Сам попал – сам выкручивайся.

Он поднялся и пошел в буфет. Оттуда можно было наблюдать за обстановкой из-за колонны.

– Что вы хотели? – устало поинтересовалась бабушка-продавец.

Гриша пробежался глазами по ценникам. Мысленно усмехнулся: в карманах полно денег, а он все считает копейки.

– А что там? – спросил он, указав на бархатную занавеску, из-за которой доносилась приглушенная музыка.

– Бар у нас там, – ответила женщина, оценивающе посмотрев на покупателя.

– Открыто? Можно зайти?

– Можно и зайти, если деньги есть, – был ответ. Бабушка, видимо, ревновала ускользающего покупателя.

«А почему бы не зайти? – подумал Гриша. – Деньги есть. Ночь, аэропорт, ресторан, бандиты на хвосте. Романтика, черт бы ее побрал...»

В баре тоже было пустынно. Только толстый человек в берете, уснувший за столиком, да две увядающие девицы, явно не пассажирки.

Гриша, проигнорировав многозначительные женские взгляды, направился к стойке.

– Садитесь за столик, вас обслужат, – лениво буркнул сонный бармен, на мгновение оторвавшись от телевизора.

Одна из девиц оказалась официанткой. Тяжело поднялась, одернула передник, принесла меню.

Григорий заказал относительно скромный ужин с коньяком и принялся ждать. В баре ничего не менялось. Бармен курил, тупо глядя в телевизор, человек в берете спал. На стенах пестрели фоторепродукции, изображающие вазы с фруктами, жирные ломти ветчины с зеленью, зажаренных осетров и поросят. «Тоска, – подумал Гриша. – Можно было перекусить и в буфете».

Бездействие и ожидание – лучшая почва для гнетущих мыслей. Гриша гнал их от себя изо всех сил, однако пессимизм был сильнее. Никакой романтики в своем положении он, конечно, не ощущал. Чувство опасности не волновало, не подстегивало, а, напротив, отупляло.

Гриша впервые понял, насколько это жалкая участь – быть загнанным животным. Впрочем, животным природа дала оружие – когти, зубы, рога, быстрые ноги. Даже самая жалкая тварь имеет способ прогнать врага или уйти от опасности: ядовитые иглы, панцирь, раковину, на худой конец – нору. У человека ничего подобного нет. Может, потому, что ему приходится враждовать в основном с себе подобными.

Как легко, оказывается, стать жалким. Всю жизнь Гриша строил себя: занимался спортом, читал книги, набирал прыжки в парашютном клубе, учился, публиковал статьи в журналах. Казалось, каждый такой шаг словно бы прибавляет роста. Но вот пришли двое полуграмотных парней с незамысловатыми манерами, ухватили покрепче – и ничего не осталось от прежнего Гриши. В ноль превратились и его парашютные прыжки, и ученая степень. Остальное – размазать жесткой пятерней и вытереть о штаны...

И самое гнусное, что в любом случае ты остаешься со своими бедами в одиночестве. Есть друзья – но меньше всего хочется их впутывать. Никому нет до тебя дела – не те времена, когда преступники в меньшинстве. Сейчас они самая сплоченная сила, они главные в этой жизни. Мальчишки во дворах поют о них вечерами песни, гнусавя на блатной манер, газеты избрали их любимой темой для анекдотов, да и блеснуть дружбой с бандитами стало куда престижнее, чем раньше – с известными актерами или музыкантами. В любом городе или районе каждый школьник знает по именам местных авторитетов.

Никто сегодня уже не мечтает покорять космос или Антарктиду, ибо бритоголовая братва открыла миру другой, более простой путь к успеху, известности, авторитету и деньгам.

И бесполезно сопротивляться, если ты вдруг попал в шестерни этой неукротимой машины. Героев-одиночек в реальной жизни не бывает. Можно спрятаться, переселиться в городскую канализацию, а по ночам выходить с обрезом, отстреливая одного за другим своих врагов, но это ни на грамм не прибавит в мире справедливости. Общество станет бороться с тобой, а не с ними, потому что тебя победить легче.

Гриша попытался продумать, что ему делать, когда кончатся деньги и придется возвращаться домой. Возможно, Ганс и Кича перебесятся, может, их отвлекут другие дела – мало ли у них дел?

Надежда, конечно, слабая. Если совсем прижмет, придется писать заявление в РУОП. Но если и там у них «свои ребята»... Лучше об этом не думать.

У входа в бар за шторами послышались громкие голоса. Гриша машинально опустил голову, чтобы скрыть лицо. В полутемное помещение вошли двое. Один – в длинном пижонском пальто и шляпе с чуть загнутыми полями. Другой – плотный, невысокий, с короткой стрижкой, внешностью и повадками смахивающий на хорька. На пальце он крутил ключи от машины.

– Девочки, добрый вечер! – сказал тот, что в шляпе.

Показалось, что голос откуда-то знаком. Оба вошедших обменивались с девушками пустыми репликами, негромко смеялись. Хорек назвал каждую по имени, поздоровался с барменом. Похоже, посетители их не интересовали. Гриша с облегчением перевел дыхание. Ложная тревога.

– Какими судьбами, Андрюша? – спросил бармен, затушив сигарету и заняв место у стойки.

– Все гостей встречаю, – ответил парень в шляпе, и вновь Гриша задумался, где он мог слышать этот голос.