Тварь непобедимая - Страница 22

– А чьи они? – мигом посерьезнел Костя.

– Да вот неизвестно. В том-то и проблема.

– Не такая уж и проблема... – Костя взял со стола трубку телефона, начал набирать номер. Потом ему расхотелось, и он отдал трубку Донскому. – Поговори ты, а то от меня коньяком пахнет.

Донской отошел с телефоном за крайний столик. Гриша не мог знать, о чем он так долго говорил, хотя и пытался услышать. Потом Донской спросил у него адрес и повторил его в трубку. И наконец отложил ее.

– Ну все, – сказал он. – Выпей еще рюмочку на сон грядущий – и отправляйся домой отдыхать.

– А что там?

– А там все будет хорошо. Можешь поверить на слово, мы своих не подводим. Сдавай билет, садись на такси.

– Ты с ними договорился?

– Еще чего! Без меня договорятся. Ну, что застыл?

– А если?..

– Никаких «если». Сдавай билет, отправляйся домой. Спать небось хочешь.

Григорий все еще мялся. Донской едва ли не силком подтащил его к кассе, потом вывел на стоянку такси.

– Еще увидимся! – пообещал он и захлопнул за Гришей дверцу желтой «Волги» с шашечками.

* * *

В тесном дворе громоздились бугры спящих автомобилей. Григорий расплатился с таксистом и медленно пошел к подъезду, поглядывая по сторонам.

Там что-то было не так. Гриша наконец понял – слишком много машин стояло у его подъезда. Одна, вторая, третья... И тут он увидел «Опель» с помятым боком.

Первым желанием было свистнуть таксисту, который разворачивался неподалеку, и умчаться обратно на аэровокзал. Но тут одна из машин мигнула фарами. Раздался щелчок открывающейся двери, в темноте обозначился силуэт человека.

– Вы – Григорий Пшеницын? – прозвучал незнакомый голос.

– Я, а что? – ответил Гриша, пытаясь рассмотреть незнакомца.

Тот не спеша приблизился. Невысокий, жилистый, лет сорока пяти. Быстрые внимательные глаза, способные жечь, как автоген. Короткая и по-военному простая стрижка, тонкая щеточка усов. Движения порывистые, но точные, как у хорошо налаженной машины.

– Моя фамилия – Павлов. Донской сказал, вам нужна помощь. Ваши знакомые уже там. – Коротким движением он указал в сторону подъезда. – Вы первым идите в квартиру, а я еще посмотрю, как они себя будут вести.

– Где они? В подъезде?

– Нет, конечно. Они у вас дома. Кстати, их трое, а не двое – еще один приехал вон на той машине. – Он кивнул в сторону полуспортивной иномарки, приткнувшейся к палисаднику. – Вы не бойтесь, идите. Я все буду держать под контролем.

Этот человек очень спокойно призывал не бояться, однако верилось с трудом. В доме трое боевиков, и неизвестно, что у них на уме. А тут какой-то неизвестный Павлов, который не достает тому же Гансу до подбородка.

– Может, вызвать милицию? – осторожно предложил Гриша. – На всякий случай...

– Милицию? – почему-то удивился Павлов. – Дело ваше, но... Я думал, вам нужна помощь. Вызывайте, но тогда я уеду.

– Нет, – сказал Гриша. – Я не буду никого вызывать.

Он вошел в подъезд. Павлов неслышно скользнул за ним. Дверь квартиры была полуоткрыта, доносились голоса, смех. Григорий собрался с духом и вошел внутрь.

Вся компания расположилась в комнате. Кича развалился на диване, задрав обутые ноги на журнальный столик. Ганс занял кресло. В углу сидел еще какой-то тип – жирный, как боров, с крошечными глазами. Он был одет в зеленый пиджак с блестками, делающий его похожим на конферансье.

Они пили водку и закусывали колбасой из Гришиного холодильника. На письменном столе стояла сковородка с остатками яичницы.

Все замолчали. Кича встретил Григория тяжелым, жгучим взглядом.

– Явился, мать твою, – процедил он, сплюнув сквозь зубы. – Мы что, по всему городу тебя должны искать?!

Ганс легко поднялся и мигом оказался рядом с Гришей, заставив его инстинктивно сделать пару шагов назад.

– Собирай шмотье, – скомандовал Кича. – Сейчас перевозим тебя в другую квартиру, эта остается нам. Грузила, вынимай свои бумажки, пусть подписывает. И паспорт на стол!

Боров закопошился, извлек из-под себя папку коричневой кожи, вжикнул «молнией».

– Иди сюда, – буркнул он. – Здесь и здесь распишись. Потом заполнишь бланк, напишешь заявление. Работай, короче.

Григорий не сдвинулся с места.

– Ты что, оглох, сука?! – взорвался Кича. – Бери ручку, пиши! Не доводи меня, и так довел!

Ганс схватил Григория за шиворот, с усилием толкнул к борову. Тот брезгливо отодвинулся, увидев, как Гриша упал на четвереньки.

Когда он поднялся, в дверях уже стоял Павлов.

– Быстренько встали, извинились и пошли отсюда вон, – спокойно и даже с ленцой проговорил он. Несмотря на расслабленную позу, казалось, что весь он словно состоит из туго скрученных пружин.

– Это что за чудо? – с неприязнью и удивлением проговорил Кича. Он даже встал и обошел Павлова с двух сторон. – Ты кто?

– Я должен повторить? – спросил тот, не задержав на Киче взгляда.

Ганс уже был напряжен перед броском, но пока его сдерживало любопытство – что собирается сделать этот странный незнакомец, на что он надеется?

– Это что, друг твой? – спросил Кича у Гриши. – Тоже доктор?

Поскольку все молчали, Кича продолжил.

– Слышь ты, баклан. – Он потыкал Павлова пальцем в плечо. – Валил бы отсюда. Радуйся, что не по твою душу базар, и иди себе с миром. Я тебя прощаю на первый раз.

– Я повторяю еще один раз, последний, – проговорил Павлов бесцветным голосом, глядя мимо Кичи. – Встали, извинились, ушли.

– Да выкиньте его к гребаной матери! – визгливо воскликнул боров. – Время идет, ночь ведь на дворе, ну что за дела?

– Ганс, занимайся, – холодно скомандовал Кича и отошел, словно бы потеряв к незнакомцу всякий интерес.